Воин [The Warrior] - Франсин Риверс

— Мы все умрем! — Некоторые из родственников стали плакать.

— Мы не умрем. — Хелувай говорил с уверенностью, которой сам в себе далеко не чувствовал. — Мы не умрем, если будем доверять невидимому Богу.

Иерахмеил держал за плечи своего старшего сына, прижимая его к себе.

— Нас закрывают только козьи кожи, а у евреев дома из кирпича и глины, и еще двери.

— Там что–то есть, оно приближается…

Жилище было наполнено страхом, который усиливался из–за криков, доносившихся снаружи. Дети хныкали, семейный круг сжимался.

— Надо выполнять указания. — Хелувай стал срезать с козленка мясо. Он изо всех сил старался придать спокойное звучание своему голосу. — Азува, принеси хлеб. — Она пошла за хлебом.

— Ты думаешь, мы сможем есть в такое время?

— Надо. Потому что Бог Авраама требует этого. — Хелувай протянул отцу кусок мяса. Есром взял. — Возблагодарим Бога Авраама за Его защиту от смерти.

Поборов страх, Хелувай заставил себя съесть пасхальный ужин. «Завтра мы будем свободны!»

* * *

Египтяне бежали к земле Гесем.

— Уходите! Уходите скорее! — кричали они.

— Фараон сдался!

— Уходите как можно быстрее, или мы все погибнем!

— Скорее!

— Вот! Возьмите это зерно как дар. Попросите своего Бога за мою жизнь.

— Возьмите мое серебро!

— Вот мое золото!

— Молитесь за нас!

— Уходите! Быстрее!

Некоторые хватали евреев за хитоны, умоляя:

— Пожалуйста, разрешите нам пойти с вами, мы слышали, что с вами Бог!

Хелувай принимал предложенные дары, в то время как его сыновья разбирали шатры, снимая козьи шкуры и выдергивая шесты. Он засмеялся:

— Разве я не говорил, что наша свобода близко? — Кто бы мог подумать, что Бог заставит египтян засыпать их дарами и умолять покинуть эту землю?

Хелувай поднял руки к небу и закричал: — Какой же Ты великий, Господь! — Радостно смеясь, он сложил приношения в свою телегу. — Наши надзиратели засыпают нас подарками и умоляют уйти!

Азува суетилась вокруг, собирала и завязывала в узлы вещи, крича детям следить, чтобы козы не разбредались. — Жабы, саранча, мор, чума, смерть! Как поклоняться такому Богу? Хелувай, никто никогда ничего не даст, если не ждет чего–то взамен. Чего этот Бог захочет от нас?

— До сих пор Он просил только одного — чтобы мы верили тому, что Он говорит.

— Но когда мы будем в пустыне, чего Он тогда попросит у нас?

— Даже если Он у меня попросит все, я готов отдать.

— Наших сыновей, Хелувай? Ты готов пожертвовать нашими сыновьями?

Ее страх заставил его задуматься. Великими покровителями Ханаана были боги, которые жаждали человеческой крови. Может, Бог Авраама такой же?

Но тогда почему Он захотел кровь агнца, а не кровь израильских сыновей?

Хелувай подтолкнул волов и догнал отца и братьев, которые уже отправились в путь. У них не было ни животных, ни имущества, поэтому они двигались быстро.

Есром радовался; Иерахмеил боялся будущего так же, как Азува.

— А сколько всяких народов будет ждать нас в пустыне, чтобы напасть?

— Они уже слышали, что Бог сделал для нас.

— Да, эти народы могут бояться Бога Авраама, но зачем им бояться кучки рабов?

Хелувай показал рукой вокруг себя.

— Мы больше, чем кучка, брат. Посмотри вокруг! Наc тысячи тысяч.

— Двенадцать разрозненных племен, да еще разбросанные чужаки, которые прилипают к ним, как клещи. Мы не народ. У нас нет армии.

— А для чего нам армия, если Сам Бог неба и земли сражается за нас? Все будут убегать от нас, когда услышат, что случилось с Египтом.

— Ну и что пользы от твоей веры в этого Бога, если Его люди называют тебя собакой?

Хелувай холодно усмехнулся.

— Меня еще и не так называли…

* * *

Нестройная масса людей шла день и ночь, двигаясь на юг, уходя в сторону от торгового пути. Углубившись в пустыню, они повернули на восток, идя по огромному каньону, приведшему их к Красному морю. Узнав о том, что следом идет фараон со своей армией и что они уже близко, люди, стоя на берегу, стали взывать к Моисею о спасении.

— Теперь ты видишь, что ты с нами сделал, Хелувай! — злорадно прорычал Иерахмеил. — Если бы мы остались в Египте, нам и нашим детям ничего не угрожало бы!

Тысячи людей, оказавшись в замкнутом пространстве и понимая, что идти дальше некуда, кричали и выли от ужаса и отчаяния.

Хелувай низко наклонил голову, стоя против сильного ветра.

— Держитесь все вместе и будьте рядом с евреями! — Ветер трепал его хитон, обдавая лицо крупинками песка и брызгами соленой воды. — Держитесь вместе! — Он притянул к себе жену и сыновей. В этот момент облако, нависавшее над ними, вдруг загорелось огнем. Еще через несколько мгновений оно стало гигантским огненным столпом, который закрыл вход в каньон, не позволяя колесницам фараона выехать на берег.

— Они идут! — закричала Азува.

Множество людей двинулось вперед, прямо в море, которое широко расступилось перед ними до самого противоположного берега, открывая дорогу к спасению. Некоторые быстро побежали вниз по сухому наклонному морскому дну. Другие, нагруженные вещами, шли медленнее. Хелувай велел Азуве с сыновьями бежать вперед, а сам решил идти следом с волами и телегой. Его отец и братья остались с ним; часть мешков они положили на плечи, чтобы немного разгрузить волов и двигаться быстрее. Сзади давили и подгоняли тысячи людей, заставляя их быстро идти по высохшему дну моря. Поднявшись наверх и оказавшись на противоположном берегу, он увидел свою семью — они ждали его, стоя среди евреев.

Огненный столп поднялся вверх. Армия фараона бросилась из каньона на песчаный берег, и скоро уже колесницы мчались по морской дороге, которую Господь открыл для Своего народа. Среди отставших израильтян Хелувай заметил Завдия. Старец, бледный от изнеможения, прогибаясь под тяжестью мешка с имуществом, тяжело карабкался вверх по наклонному дну; его сын Хармий изо всех сил старался ему помочь. Подбежав к ним, Хелувай схватил мешок и стал помогать старику.

— Колесницы едут! — закричал Кеназ, подбегая к ним и забирая мешок. — Они близко! Быстрее!

Сзади раздался шум и плеск воды и вопли людей. Внезапно холодная вода ударила Хелувая в спину. Он упал лицом вниз и тут же почувствовал, как чьи–то руки тащат его наверх. Поднявшись и прочно встав на ноги, Хелувай стал вытаскивать на берег Хармия. Задыхаясь от напряжения, Кеназ бросил мешок на сухой песок. Завдию уже помогли выбраться на сушу, и он стоял рядом, испуганный, но невредимый.

— Их больше нет. — Кеназ внимательно смотрел на море, стараясь увидеть преследователей. — Они все утонули.

Множество людей стояли молча, глядя на слегка волнующееся море, которое не спеша выбрасывало на берег мертвые тела египетских солдат.

Хелувай так и остался стоять рядом с Завдием и Хармием.

— Слава да будет Богу, который спас нас.

Все еще бледный старик скоро отдышался. Он ухватился за руку Хелувая, опираясь на него.

— Спасибо тебе, Халев. — Впервые в этом слове не прозвучало презрения. Халев. «Новое имя для нового союза. Да будет так».

Старец сжал его руку:

— Поставь свой шатер рядом с моим.

Его сын Хармий улыбнулся и хлопнул Хелувая по спине.

* * *

Не прошло и трех дней, как всеобщее ликование превратилось в жалобы: вода, найденная в пустыне, оказалась горькой и непригодной для питья. Моисей помолился и бросил кусок древесной коры в небольшое озеро. После этого люди смогли утолить жажду — ведь им предстоял долгий путь, прежде нем они доберутся до финиковых пальм Елима. Некоторым хотелось остаться, но Бог повелел Моисею вести Его народ в пустыню. Почему? Этот вопрос уже стал привычным. Почему Господь вместо злачных пажитей и тихих вод ведет их в сухую землю, где только песок и скалы? Вскоре к нежеланию идти по пустыне добавились еще жажда и голод. Люди стали возмущаться, что у них нет мяса. Как будто Бог — не кто иной, как небесный слуга, который обязан немедленно подавать им все, чего они только пожелают. Однако Моисей помолился, и Господь послал перепелов, да так много, что нельзя было сделать шаг, не наступив на птицу. Но следующим утром людей ждало еще большее чудо: Господь послал небесный хлеб, которым они должны были питаться. Люди получили указание собирать эту пищу только на один день, не больше.

Халев опустился на колени, взял несколько белых хлопьев и положил в рот. Манна быстро растаяла на языке. Хлопья были сладкими на вкус и освежающими, как роса. Он наполнил ими глиняный кувшин, встал и посмотрел на облако, которое распростерлось над огромным лагерем, отбрасывая прохладную тень. Оно не двигалось от потока воздуха, как другие облака, не исчезало и не испарялось во время жаркого дня. Оно оставалось над людьми, местами плотное, с бело–серыми «пальцами», как будто могущественная рука Самого Бога защищала израильтян и шедших с ними иноплеменников от убийственной жары пустынного солнца. Свобода, вода, пища, кров. Разве Господь чего–то не дал им? Чего еще можно желать?